Любовь сладка, любовь безумна - Страница 119

119

— Давай всех шокируем, явимся в своем истинном обличье! Дай подумать… нашла! Ты же знаешь, все шепчутся за моей спиной, что Феликс взял меня из цирка — ну что ж, это правда, и мне ничуть не стыдно! Я надену костюм цирковой наездницы, а ты, любовь моя… — Эгнес сузила глаза, оценивающе оглядела Джинни. — Вот именно! Надеюсь, у тебя хватит мужества? Оденешься цыганкой, сколько раз тебе говорили, что выглядишь как цыганка!

Джинни безудержно рассмеялась:

— Ну что ж, великолепная идея! Ах, Эгнес, ты просто сумасшедшая.

— Но ты согласна? Сделаем это?

— Конечно! Надеюсь только, что бедный Мишель не вернется слишком рано — он никогда не позволит! Последнее время он ведет себя как настоящий муж.

— Но он не твой муж, — лукаво заметила Эгнес. — И не имеет на тебя прав — ему давно пора понять это!

Глава 41

Об этом маскараде говорили спустя много месяцев.

— Какой ужасный скандал! — шептались пожилые члены общества. Остальные попросту смеялись и утверждали, что все это просто восхитительно. Какая разница по сравнению с унылыми балами Шарлотты! И конечно, как считали мужчины, дамы попросту ревновали — их скучные традиционные костюмы не шли ни в какое сравнение с платьями подруг.

Как было решено заранее, Эгнес и Джинни приехали поздно и к тому же без мужчин. Кавалеры должны были ждать их во дворце. Джинни, закутанная в тяжелый плащ, приехала в наемном экипаже и расхохоталась, когда вооруженные до зубов французские часовые сначала отказались их пропускать.

— Вы актеры? — спросил молодой сержант. — Но мне никто не говорил…

— Хотите сказать — музыканты? — мило улыбнулась Эгнес, наклоняясь вперед и слегка сдвигая капюшон. — Они с нами, месье.

— Мы всегда берем с собой музыкантов, — добавила Джинни, невинно опустив глаза.

Сержант покраснел, узнав, кто перед ним. Ох уж эти дамы!

Затеяли какую-то проделку, конечно! Но что он мог поделать? Пусть дворцовая стража об этом беспокоится!

Сухо отдав честь, он отступил, пропуская дам и проклиная судьбу. Подумать только, придется всю ночь дежурить у ворот и пропустить самое интересное.

Месье Элуан, когда-то придворный музыкант, а сейчас один из ближайших друзей Максимилиана, суетился за мраморным возвышением, готовясь к балу. Маленький бельгиец был недоволен итальянской певицей, которая должна была петь оперные арии, но что можно ожидать за такой короткий срок! Остается надеяться, что гости не будут слишком скучать. При неожиданном появлении княгини дю Сальм в сопровождении ее подруги и неизменной компаньонки мадам Дюплесси месье Элуан удивленно встрепенулся, но тут же потрясенно охнул, когда дама, сверкая черными глазами, изложила свой план. Сначала он затряс головой:

— Нет! Нет, ни за что на свете! Что скажет князь дю Сальм? А граф?

Но что мог поделать бедняга месье Элуан против двух решительно настроенных подруг?! Эгнес лишь нетерпеливо отмахнулась:

— Чепуха, дорогой месье Элуан! Вы ведь знаете, как людям нравятся сюрпризы. Неужели хотите сказать, что они предпочтут целый час слушать визг сеньоры Гуччи?!

Госта, приготовившиеся скучать, послушно расселись и только сейчас заметили, что на возвышении появились мексиканские музыканты в черных костюмах с гитарами, — не похоже на обычную программу месье Элуана!

Все знали его вкусы — Бах и оперное пение. Но может, кто-нибудь все-таки убедил Элуана нанять танцовщицу императорского театра.

Музыканты начали играть. Занавес открылся, и зрители одновременно потрясенно охнули. Эгнес дю Сальм, в короткой юбочке цирковой наездницы, гарцевала на породистом коне.

Хорошо тренированное животное перебирало ногами в такт музыке; женщина, стоя на седле, ловко удерживала равновесие.

— Алле! — внезапно воскликнула Эгнес, и великолепная арабская кобыла одним прыжком оказалась в середине бальной залы, толпа послушно расступилась перед ней. Проскакав почти до стены, лошадь замерла как вкопанная перед троном императора, и Эгнес спешилась, низко присев перед Максимилианом. Тот, немного опомнившись, разразился громким смехом; тут же, как по команде, раздались громкие аплодисменты и крики «браво».

— Дорогая княгиня! — сухо объявил он, усаживая в кресло улыбающуюся Эгнес. — От вас всегда можно ожидать приятного сюрприза. Но где ваша прелестная подруга? Надеюсь, она нас не разочарует?

— Просто не осмелится, сэр! — заверила Эгнес. — Считайте, что сегодняшние развлечения только начинаются.

Занавес снова открылся, и во внезапно воцарившейся тишине музыканты заиграли зажигательный цыганский танец. Эта цыганка — с распущенными золотистыми волосами, в крестьянской блузе с глубоким вырезом и широкой красной юбке, едва доходившей до щиколоток, — она, конечно, не может быть изящной, грациозной мадам Дюплесси! Она окинула всех задорным взглядом чуть скошенных изумрудных глаз; ноги ее двигались все быстрее, юбки вихрем вздымались вокруг ног.

Музыканты играли как обезумевшие, а Жинетт танцевала словно ангел… Хотя многие шептались, сравнивали ее с дьяволицей. Волосы, словно жгучее облачко, закрывали лицо, тело извивалось, будто ветка на ветру; настроение, казалось, менялось с каждой секундой — чувственная, страстная любовница в один момент и искусительница, манящая, соблазнительная, отвергающая — в другой.

Синеглазый светловолосый мексиканец в национальном костюме, отороченном серебряными галунами, взметнулся на сцену и присоединился к Джинни. Медленная музыка сменилась зажигательным фанданго. Снова послышался шепот:

— Мигель Лопес — ближайший родственник мадам Базен, друг и советник императора. Какая прекрасная пара, как танцуют! Неужели этот красивый полковник — один из ее любовников? Что сделает капитан Реми, когда узнает?!

119